Прошу тишиныПРОШУ ТИШИНЫ.
А теперь оставьте меня в покое.
А теперь обойдитесь-ка без меня.
Я закрою глаза.
И только хочу я пяти корней,
Пяти корней, чтоб расти.
Во-первых, любовь без конца.
Потом - глядеть на осень.
Не могу я жить без того, чтобы листья
не летали и не возвращались на землю.
Еще мне нужна зима,
дождь, который любил я,
ласка огня в холоде леса.
А затем мне необходимо лето,
круглое как арбуз.
И наконец - твои глаза.
Моя Матильда, возлюбленная,
не хочу засыпать я без глаз твоих,
жить не хочу, если ты не глядишь на меня;
я меняю весну
на то, чтобы ты всегда на меня глядела.
Друзья, вот все, чего я хочу.
Это почти ничего и почти все.
А теперь, пожалуйста, уходите.
Я столько жил, что однажды
вам неизбежно придется забыть меня,
стерев меня с грифельных досок:
на них писало сердце мое без конца.
Но если я прошу тишины,
это не значит, что я умру.
Со мной происходит как раз обратное:
дело в том, что я буду жить.
Дело в том, что живу я и буду жить.
Буду жить, но только не так, что сквозь меня
прорастут злаки;
сначала зерна, которые пробивают
землю, чтоб свет увидать;
но мать-земля темна,
и я – внутри - темен;
я как колодец, в чьих водах
ночь оставляет свои звезды
и одна полем идет.
Речь о том, что я столько прожил,
что хочу прожить еще столько же.
Никогда я не чувствовал себя таким звонким,
никогда у меня в запасе не было столько любви.
Теперь, как всегда, рано.
летит свет со своими пчелами.
Оставьте меня с днем наедине.
Прошу разрешения родиться.
(Пабло Неруда)
Душа моя Мрачна
ДУША МОЯ МРАЧНА...
Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшийся по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснуться,
и если есть в очах застывших капля слез -
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал - теперь она полна,
Как кубок смерти, яда полный.
(Байрон)
Душа моя мрачна. Скорей, певец, скорей!
Вот арфа золотая:
Пускай персты твои, промчавшийся по ней,
Пробудят в струнах звуки рая.
И если не навек надежды рок унес,
Они в груди моей проснуться,
и если есть в очах застывших капля слез -
Они растают и прольются.
Пусть будет песнь твоя дика. Как мой венец,
Мне тягостны веселья звуки!
Я говорю тебе: я слез хочу, певец,
Иль разорвется грудь от муки.
Страданьями была упитана она,
Томилась долго и безмолвно;
И грозный час настал - теперь она полна,
Как кубок смерти, яда полный.
(Байрон)
Муза, или несколько слов.МУЗА, ИЛИ НЕСКОЛЬКО СЛОВ.
Не ищите яркость слова,
Обложившись словарями, -
В сад густой вернитесь снова,
В сад, гремящий соловьями.
Там по-старому запойте,
Загрустив по-молодому.
Весь в невесть какой заботе,
Я иду к нему, как к дому.
Трепет трав, деревья, трели -
Те слова не увядают,
Нет, они не постарели -
Соловьи еще рыдают.
Там нас встретит тень любимой.
Как ей сладко было клясться
Той порой невозвратимой -
лет тому назад пятнадцать.
Нежный образ, светлый облик,
Ты, что в песнь вложила слово, -
Вновь влюбленных, чистых, добрых
Ты нас здесь встречаешь снова.
Ночь в сирени, звук свирели,
Звезды плавают в фонтане...
Так летите ж, эти трели,
К милой Музе, к светлой Панне.
(Тувим)
Белая песня
"Белая песня"
Только там, где алым метит
солнце спину горизонта,
где сирень кудрявит ситец
и поёт прибой,
где пушистая пшеница
и как лезвие осока,
где парящей в небе птицей
голос твой,-
там мои обнимешь плечи,
ветром волосы встревожишь,-
только там открыты двери
нам с тобой.
Очнутся крылья за спиной,
когда войдёшь в мой спящий дом.
Ты с первым солнечным лучом
подаришь поцелуй!
Стрекозой порхает воля,
я рисую снова тонких нитей
одиночество.
Как бы ни была далёка
на губах улыбка Бога,-
ты всегда со мною!
Белым, белым кроет снегом
зелень глаз твоих?
Белым, белым станет корень
в волосах моих
скоро?
Только там, где горным соком
грудь земли ласкают реки,
где глаза глядят на север
с ледяной тоской,
где обшарпанное время
патефон иглою лечит,
где, как Парки, пляшут тени
танец свой,-
Там мои услышишь речи,
водопады слов уронишь,-
только там открыты двери
Нам с тобой!
(Сурганова)
Только там, где алым метит
солнце спину горизонта,
где сирень кудрявит ситец
и поёт прибой,
где пушистая пшеница
и как лезвие осока,
где парящей в небе птицей
голос твой,-
там мои обнимешь плечи,
ветром волосы встревожишь,-
только там открыты двери
нам с тобой.
Очнутся крылья за спиной,
когда войдёшь в мой спящий дом.
Ты с первым солнечным лучом
подаришь поцелуй!
Стрекозой порхает воля,
я рисую снова тонких нитей
одиночество.
Как бы ни была далёка
на губах улыбка Бога,-
ты всегда со мною!
Белым, белым кроет снегом
зелень глаз твоих?
Белым, белым станет корень
в волосах моих
скоро?
Только там, где горным соком
грудь земли ласкают реки,
где глаза глядят на север
с ледяной тоской,
где обшарпанное время
патефон иглою лечит,
где, как Парки, пляшут тени
танец свой,-
Там мои услышишь речи,
водопады слов уронишь,-
только там открыты двери
Нам с тобой!
(Сурганова)
LXXXILXXXI
Отныне ты моя. Усни во сне моем.
И пусть уснут с тобой любовь, печаль, работа.
Пусть крутит ночь незримые колеса -
ты рядом спишь, прозрачна, как янтарь.
Во снах моих уже другая не уснет.
Теченьем времени пойдем со мною вместе.
Сквозь мрак со мной другая не пройдет.
Лишь ты, живая ты, всегда луна и солнце.
Во сне так нежно разжимаешь ты,
как знаменья неясные, ладони,
глаза закрыла серыми крылами,
и я тону в воде, что нас с тобой несет.
Ночь ветер, мир наматывают судьбы,
нет без тебя меня, я только снюсь тебе.
(Пабло Неруда)