Очи черныеВысоцкий.
Очи черные.
Во хмелю слегка, правил лесом я.
не устал пока — пел за здравие.
А умел я петь песни вздорные:
— Как любил я вас, очи черные!...
То плелись, то неслись, то трусили рысцой,
И болотную слизь конь швырял мне в лицо.
Только проглочу вместе с грязью слюну,
Штофу горло скручу и опять затяну:
— Очи черные, как любил я вас...
Но... прикончил я то, что впрок припас,
Головой тряхнул, и присвистнул аж!...
Лес стеной впереди — не пускает стена,
Кони прядут ушами — назад подают.
Где просвет, где прогал — не видать не рожна.
Колют иглы меня — до костей достают.
Коренной ты мой — выручай же, брат!
Ты куда, родной, почему назад?!
Дождь как яд с ветвей, — недобром пропах.
Пристяжной моей, волк нырнул под пах.
Вот же пьяный дурак, вот же нАлил глаза!
Ведь погибель пришла, и бежать не суметь!
Из колоды моей, утащили туза,
Да такого туза, без которого — смерть.
Я ору волкам: — Побери вас прах!
А коней пока подгоняет страх.
Шевелю кнутом — бью крученые
И пою при том: — Очи черные!..
Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс,
Бубенцы плясовую играют с дуги!
Ах, вы, кони мои — погублю же вас!
Выносите, друзья, выносите, враги!..
От погони той вовсе хмель иссяк,
Мы на кряж крутой — на одних осях.
В хлопья пены мы — струи в кряж лились.
Отдышались, отхрипелись, да откашлялись.
Я лошадкам своим, что не подвели,
Поклонился в копыта до самой земли.
Сбросил с воза манатки, повел в поводу...
Спаси бог вас, лошадки, что целым иду!
СкифыА.Блок. Скифы.
Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
Попробуйте сразитесь с нами!
Да, скифы - мы! Да азиаты - мы,
С раскосыми и жадными очами!
Для вас - века, для нас - единый час.
Мы, как послушные холопы,
Держали щит меж двух враждебных рас
Монголов и Европы!
Века, века ваш старый горн ковал
И заглушал грома, лавины,
И дикой сказкой был для вас провал
И Лиссабона и Мессины!
Вы сотни лет глядели на Восток,
Копя и плавя наши перлы,
И вы, глумясь, считали только срок,
Когда наставить пушек жерла!
Вот - срок настал. крылами бьет беда,
И каждый день обиды множит,
И день придет - не будет и следа
От ваших Пестумов, быть может!
О, старый мир! Пока ты не погиб,
Пока томишься мукой сладкой,
Остановись, премудрый, как Эдип,
Пред Сфинксом с древнюю загадкой!
Россия - Сфинкс. Ликуя и скорбя,
И обливаясь черной кровью,
Она глядит, глядит в тебя,
И с ненавистью, и с любовью!..
Да, так любить, как любит наша кровь,
Никто из вас давно не любит!
Забыли вы, что в мире есть любовь,
Которая и жжет и губит!
Мы любим все - и жар холодных чисел,
И дар божественных видений,
Нам внятно все - и острый галльский смысл,
И сумрачный германский гений...
Мы помним все - парижских улиц ад,
И венецьянские прохлады,
Лимонных рощ далекий аромат,
И Кельна дымные громады...
Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
И душный, смертный плоти запах...
Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
В тяжелых, нежных наших лапах?
Привыкли мы, хватая под уздцы
Играющих коней ретивых,
Ломать коням тяжелые крестцы,
И усмирять рабынь строптивых...
Придите к нам! От ужасов войны
Придите в мирные объятья!
Пока не поздно - старый меч в ножны,
Товарищи! Мы станем братья!
А если нет - нам нечего терять,
И нам доступно вероломство!
Века, века - вас будет проклинать
Больное позднее потомство!
Мы широко по дебрям и лесам
Перед Европою пригожей
Расступимся! Мы повернемся к вам
Своею азиатской рожей!
Идите все, идите на Урал!
Мы очищаем место бою
Стальных машин, где дышит интеграл,
С монгольской дикою ордою!
Но сами мы - отныне вам не щит,
Отныне в бой не вступим сами,
Мы поглядим, как смертный бой кипит,
Своими узкими глазами.
Не сдвинемся, когда свирепый гунн
В карманах трупов будет шарить,
Жечь города, и в церковь гнать табун,
И мясо белых братьев жарить!..
В последний раз - опомнись, старый мир!
На братский пир труда и мира,
В последний раз на светлый братский пир
Сзывает варварская лира!
СеменоваЭто было давно,
Да запомнилось людям навек.
Жил в деревне лесной
Старый дед с бородою как снег.
Кособочился тын
Пустоватого дома вокруг:
Рано умерли сын
И невестка, но радовал внук.
Для него и трудил
Себя дед, на печи не лежал,
На охоту ходил
И хорошую лайку держал.
Внук любил наблюдать,
Как возились щенки во дворе:
Чисто рыжие - в мать
И в породу её матерей.
Но однажды, когда
По-весеннему капало с крыш,
Вот ещё ерунда! -
Родился чёрно-пегий малыш.
“Знать, породе конец! -
Молвил дед. - Утоплю поутру...”
Тут взмолился малец:
“Я себе его, дед, заберу!
Пусть побудет пока,
Пусть со всеми сосёт молоко...”
Но пронять старика
Оказалось не так-то легко.
Вот рассвет заалел...
Снились внуку охота и лес,
Дед ушанку надел
И в тяжёлые валенки влез.
Снился внуку привал
И пятнистая шёрстка дружка...
Дед за шиворот взял
И в котомку упрятал щенка.
“Ишь, собрался куда!
Это с пегим-то, слыхана речь!
Что щенок? Ерунда!
Наше дело - породу беречь.
Ну, поплачет чуток,
А назавтра забудет о чём...”
...И скулящий мешок
Канул в воду, покинув плечо...
“Вот и ладно...” Хотел
Возвращаться он в избу свою,
Тут внучок подоспел -
И с разбега - бултых в полынью!
“Что ты делаешь, дед!
Я же с ним на охоту хотел...”
Внук двенадцати лет
Удался не по возрасту смел.
Только ахнул старик...
Не успел даже прянуть вперёд,
А течение вмиг
Утянуло мальчонку под лёд.
Разбежались круги
В равнодушной холодной воде...
Вот такие торги
И такая цена ерунде.
Без хозяина двор,
Догнивает обрушенный кров...
...А в деревне с тех пор
Никогда не топили щенков.
настроение грустно-лирическое...