Противный, какой-то дребезжащий, звонок, вырвал меня из объятий Морфея. Пока моя рука тянулась к трубке, я мельком посмотрела на часы, стоящие на компьютерном столе. Мать моя женщина! Половина восьмого! Так рано на каникулах не просыпаюсь даже я. А я самый жаворонковый стриж среди моих знакомых! Какая сволочь звонит в такую рань?!

- Да, - недовольно буркаю в трубку, стараясь придать голосу человеческие нотки.

- Антошка? Ты?

Блин, Тохой называют меня только самые близкие друзья. В нашей компании у всех имена перевертыши, например я, Виктория, стала Антохой, тот же Ярослав – Ярка, а Настька - Стас. С трудом перебираю в уме знакомых девчонок, который могли позвонить мне в такую рань.

- Антош, это Васька!

Господи! Какого черта Василинка звонит мне с утра?! Мы же с ней как кошка с собакой, хотя для меня нет никого роднее и дороже ее брата – Кирилла. Мы с ним дружим уже семь лет и только один раз за все это время поссорились, мы друзья – не разлей вода, самые дорогие, самые родные, самые…

- Тошка, приезжай, пожалуйста, Кир закрылся в ванной, и не выходит, я боюсь!

Если уж Васька звонит МНЕ с утра, то дело и правда пугающее, а, зная ранимую психику Кирюшки, я и сама начинаю паниковать. С чего бы Киру закрываться в ванной?! Нет, он, конечно, моется, но тут было что-то не то. Чтобы такая соня, как Кир, поднялся в районе семи?!

- Васька, я уже бегу!

На ходу вскакиваю в джинсы и безрукавку с капюшоном на молнии, которую одеваю прямо на голое тело, стараясь внушить себе, что все в порядке и Кир просто напросто решил помыться и порушить все полки в ванной комнате. Вообще ехать до остановки ребят – пять минут, но я поставила личный рекорд – добежала за семь.

Васька стоит в дверях вся зареванная и указывает рукой в сторону ванной. Мне не надо показывать расположение комнат, за семь лет дружбы успела выучить. С ходу я добежала до комнатки с купающимся карапузом на двери и отчаянно забарабанила.

- Кирюш! Открой!

Ни звука с той стороны. Это меня настораживает, Кир обязательно бы откликнулся и отпустил какую-нибудь шуточку вроде: «Не терпится залезть со мной под душ, Тоха?! Потрешь спинку?». Мне становится страшно, и я начинаю стучать все с большим остервенением, наплевав на евроремонт, я даже попыталась выбить дверь, но, сами понимаете, безрезультатно, не та весовая категория. Схватив молоток, принесенный перепуганной Василинкой, я просто сбила ручку, запоздало вспоминая, что где-то должен был быть специальный ключик.

Кир лежал в ванной, опустив руки под воду, которая уже была красной, от вытекшей крови. По-моему, вены перерезал он не очень давно, потому что у него еще хватило сил открыть глаза. Господи, какой безжизненный взгляд! Вы когда-нибудь видели голого человека в розово-мутной воде? Господи, меня чуть не стошнило от страха и переживаний.

- Антоха?

Я киваю и кидаюсь к нему, пытаясь вытащить его из ванной, поднять почти стокилограммового боксера тяжело, но я как-то справляюсь. Кирюха еле передвигает ногами, но меня слушается. Наверное, я единственный человек, которого Кир будет слушать.

Парень пытается взять рукой полотенце, чтобы прикрыться и слабо, еле слышно, кричит на сестру:

- Уходи! Я голый!

Васька всхлипывает и бежит за бинтами. Мне удалось дотащить ослабевшего Кирюху только до дивана, и прикрыть его простынею. Он смотрит на меня словно побитая дворняга. Так страшно, будто у него ничего не осталось в этой жизни.

- Она ушла, Тош, просто ушла…

Я громко и долго матерюсь. Очень мало людей могут похвастаться тем, что слышали, как я ругаюсь, а уж как я матерюсь!.. Я готова придушить Ляльку, которая задурила мозги Кирке, так свято любившего ее.

Перебинтовывая его запястья, я продолжала материться, неимоверно злясь на дуру девчонку, которая отвергла нашего Кира. У Васьки за моей спиной начинается запоздалая истерика. Мне тоже хочется плакать и биться головой о стену, но только не сейчас, в данный момент от меня все ждут трезвого ума. Кирюха вообще бледный полулежит, полусидит на диване, безжизненно глядя куда-то поверх моей головы.

Смутно догадываясь, что нам нужно в больницу, благо она через остановку отсюда, я начинаю одевать Кира, словно маленького, он сначала сопротивляется, но потом уступает мне.

- Зачем, Тош? Зачем мне все без нее?

- Идиот! – кричу я, все-таки истерические нотки проскальзывают в моем голосе, - хочешь доставить ей удовольствие своей смертью? Да ты посмотри, сколько девчонок вокруг!!! Любая, слышишь, любая у твоих ног!

- Зачем мне любая?

- Тебе что там на твоем боксе все мозги отбили?! Да шалава твоя Лялька! Была, есть и будет!

Кир смотрит на меня грустно, но не перечит, потому что он никогда не посмеет как-либо возражать мне. Я для него самый дорогой человек на земле, дороже мамы, отца, сестры. Ради меня он предаст их все без сожаления. Его мама, Антонина Леопольдовна, всегда звала меня, если нужно было утихомирить Кирюху. Ради меня Кирилл сделает что угодно, господи, Кирка, до чего тебя довела эта вертихвостка – Лялька?!

- Обещай, что ты не убьешь себя!!

Я тряхнула парня, и он даже слегка навалился на меня, из-за слабости. Я смотрю в такие родные темные, почти черные, глаза и вижу в них только боль.

- Обещаю.

Вырвав из него такие спасительные и важные слова, я помогаю ему подняться и застегиваю ему джинсы, надеясь, что он сможет дойти до больницы. Меня страшит его вид, Кир сейчас больше похож на мертвеца, даже губы почти белые и бескровные. Под глазами черные круги, а глаза такие блеклые, без единой золотистой искорки, которые обычно так нравятся девчонкам.

Мы где-то пятнадцать минут шли до поликлиники, где вокруг Кирки стали «прыгать» медсестры. От женского внимания парень взбодрился, но продолжал опираться на мое плечо, пока мы шли до палаты, где нам сказали посидеть.

- Тох, а ты без лифчика, - лукаво сообщил мне Кирилл, опускаясь на кушетку.

Я слегка порозовела, гадая, как он сумел определить. Конечно, пока мы шли, его рука пару раз соскакивала с моего плеча, но… ничего серьезного! Я же могу определить!

- Я вот ту подумал, ты меня голым видела, а я тебя – нет, непорядок!

Я хотела сказать Киру что-нибудь едкое, но задумалась, стоило ли это делать. Пошло шутящий Кир – норма, значит, он приходит в себя.

- Так, так, что тут у нас?

Услышав за спиной голос врача, я начала оборачиваться, Кирка (откуда только прыть взялась в этом помирающем полчаса назад теле) подался вперед и рванул молнию на моей безрукавке с капюшоном. Поняв, что сделал в присутствии незнакомого мужика, Кирилл попытался меня остановить и дернул за капюшон, безрукавка с противным хрустом слетела с моего тела.

Я попыталась прикрыться руками и с жутко заалевшим лицом уставилась на врача. Господи, за что мне это?! Наш друг семьи!!! Дмитрий Петрович выгнул правую бровь и саркастически посмотрел на меня, Кир позади попытался укутать меня в безрукавку, а за спиной Петровича маячили то ли врачи-интерны, то ли практиканты….